Ваш туристический КАМПус
Первая Всемирная выставка, проходившая в Лондоне в 1851 г., была организована с некоторой поспешностью. Двумя годами ранее британские фабриканты, побывавшие на промышленной выставке в Париже (в 1817-1849 гг. во Франции были проведены семь национальных промышленных выставок), услышали, что французы хотят провести и международную выставку. Тотчас группа предпринимателей и банкиров, договорившись между собой, решила опередить соседей. После бурных политических дебатов — некоторые консерваторы (тори) оказались очень недовольны подобной затеей — была основана комиссия, которая весной 1850 г. объявила конкурс на лучший проект выставочного павильона. Было прислано свыше двухсот вариантов. Однако всякий раз стоимость задуманной конструкции превышала 100 тыс. фунтов стерлингов. Комиссия же подобной суммой не располагала. Наконец, поступил и проект Джозефа Пакстона (1810-1865). Предложенная им идея стала для организаторов поистине даром небес. Пакстон обещал возвести павильон в Гайд-парке в указанные сроки, не допустив перерасхода средств. Загвоздка была лишь в одном: дерзкий архитектор собирался строить здание из стекла и железа.
ДОИСТОРИЯ
Джозеф Пакстон не был совсем уж безвестным человеком. Он служил управляющим садов у герцога Девонширского и за 10 лет до описываемых событий успел прославиться, возведя огромную оранжерею длиной 100 и высотой 20 м.
Однако, что годилось для оранжереи, вряд ли подобало для публичных зданий, таково было распространенное мнение. В 1850 г. стекло и железо все еще считались грубыми, промышленными материалами, с которыми не пристало иметь дело настоящему архитектору, художнику. Железные фермы, стеклянные купола — все это были приметы утилитарных построек: торговых галерей, рыночных зданий, вокзалов. Если же архитектор собирался возвести подлинный памятник зодчества, мог ли он применять подобные материалы? Когда Анри Лабруст (1801-1875) в 1843 г. отважился, сооружая читальный зал библиотеки святой Женевьевы в Париже, использовать изящные чугунные колонны, никак не задрапировав их, возмущению критиков не было предела. Не помогли и изысканные растительные узоры, украсившие поперечные балки. Однако у лондонской комиссии не было иного выбора, а у самого Пакстона имелись влиятельные покровители. К тому времени он изрядно разбогател на спекуляциях в железнодорожном строительстве и теперь являлся членом всевозможных попечительских советов железнодорожных компаний.
В августе 1850 г. инженеры компании «Fox & Hendersen» приступили к работе. Не прошло и пяти месяцев, как стеклянный дворец был готов. Посетители Всемирной выставки неизменно приходили в восторг, завидев это сверкающее, искрящееся великолепие. Повсюду под стеклянной крышей виднелись зеленые растения, кадки с цветами и даже пруды. Все это придавало павильону поразительное сходство с оранжереей. С мая по октябрь в здании на территории Гайд-парка побывало свыше 6 млн. посетителей. По окончании выставки дворец был разобран и перевезен в лондонское предместье Сайденхем-Хилл. Здесь был обустроен парк, в котором также проводились различные выставки и фестивали. Однако в ноябре 1936 г. здание Хрустального дворца было уничтожено пожаром.
АРХИТЕКТУРА
Свои оранжереи Джозеф Пакстон проектировал в виде сборных конструкций, составленных из стандартных деталей. Величина построек определялась возможностями стекольных заводов, точнее наибольшим размером оконных стекол, которые можно было изготовить промышленным путем. Для остекления зданий Пакстон сам изобрел систему, которую назвал «Ridge-and-Furrow» («Гребни и впадины»). Вдоль каркаса из железных ферм сооружались направляющие, с помощью которых и передвигались оконные стекла. Один-единственный рабочий мог за день вставить более ста стекол. Ему не нужно было даже прислушиваться к советам специалиста. В основном в сооружении Хрустального дворца участвовали подсобные рабочие, прошедшие некоторую подготовку. Всего здесь было занято 2200 человек.
Такого рода сборные конструкции, по идее, можно было сколько угодно расширять. Поэтому Пакстон мало чем рисковал, предлагая соорудить выставочный павильон в Лондоне в виде громадной оранжереи. По своему архитектурному плану Хрустальный дворец напоминал, между прочим, храм. Он состоял из продольного здания длиной 563 и шириной 124 м, которое пересекалось тремя поперечными постройками — трансептами. Длина среднего трансепта составляла 300 м, а ширина — 41 м. Продольные и поперечные здания состояли каждое из перекрытого полукруглым сводом среднего нефа и нескольких невысоких боковых нефов. По общей площади застройки Хрустальный дворец превосходил все другие здания того времени. Площадь этого выставочного павильона (включая помещения верхних этажей) составляла 90 тыс. кв. м.
Стены отдельных залов Хрустального дворца — высоких, залитых светом помещений — были оформлены снаружи так же искусно, как и его фасад. Казалось, их покрывал бесконечный орнамент из кованых железных ферм и полуциркульных арок. Подводя итоги, следует отметить, что Хрустальный дворец стал не только первым публичным зданием, возведенным из стекла и железа, но и первым зданием, полностью сооруженным из заранее изготовленных сборных конструкций.
